Табу на вожделение. Мечта профессора

Юля

— Нет, я тебя не понимаю! — сквозь сон до Поповой донесся приглушенный голос Эльвиры. — Тонь, ты бессмертная, что ли? Ты зачем Серпу соврала?

— А что мне оставалось? — сокрушалась вторая соседка. — У меня свидание сегодня вечером! Нет у меня времени готовиться к его завтрашней лекции!

— Сумасшедшая, да? — снова Эля. — Каримов и так лютует всю неделю! Сама знаешь, весь ВУЗ из-за него волком воет! У него по струночке сейчас не только перваши ходят – он решил все курсы за жабры взять! А тут ты со своим псевдо-отравлением! Совсем дура? Забыла, с кем дело имеешь? Ты хоть представляешь, что тебя ждет, если ты справку не добудешь?

Антонина тяжело вздохнула, а после тихо пробубнила:

— Нет, не забыла! И я по-прежнему панически боюсь его. Прямо панически. Но… остаться старой девой боюсь гораздо сильнее! Мне почти двадцать один, а я все в девственницах хожу! И от этого… чувствую себя ужасно! Ущербной себя чувствую! Мне нужно строить свою личную жизнь. Срочно!

— Ну что ты несешь? Ну какая старая дева? Ты себя в зеркале видела? Тоня, ты выглядишь, как девочка с глянцевой обложки модного журнала! Да на тебя парни слюной исходятся. И Денису твоему черной завистью завидуют! Но я действительно не понимаю, почему ты своего парня к себе не подпускаешь! Сама хочешь от девственности избавиться, но при этом хранишь ее, как величайшую ценность! Мне реально Дена жалко! Может хватит его мурыжить уже, а? Он же не железный, Тоня! Так нельзя!

— Вот больше и не буду! Держи за меня кулачки. Если сегодня у нас с Денисом дойдет до секса… нет, в этот раз я не струшу! Я пересплю хотя бы с ним…

— Хотя бы? Хотя бы! То есть о чувствах между вами речь не идет?

— Хватит, Эля! — тихо фыркнула Антонина. — Я все решу по ситуации! А что до Серпа… так я недавно кровь сдавала. У меня есть справка об освобождении на один день. В крайнем случае ей воспользуюсь!

«Опять Каримов! — мелькнула в голове недобрая мысль. — Кругом один Каримов!»

С грустью осознав, что больше не уснет (а так хотелось хорошенько вздремнуть перед рабочей сменой), Юля громко зевнула, потянулась в кровати и открыла глаза. В комнате царил полумрак. За окном уже стемнело.

— Можете больше не шептаться, — прокряхтела она, взяв в руки телефон, дабы свериться с временем и отключить будильник, — я уже не сплю…

Соседки виновато покосились в ее сторону.

— Извини! — скорчила виноватую рожицу Тоня. — Разбудили тебя?

— Все нормально, — Попова вновь жадно зевнула. — Мне уже пора вставать.

По сути, так и было. Юля проснулась лишь на пятнадцать минут раньше запланированного времени. Но ощущала себя так, будто весь день вагоны с углем разгружала. Сказывалась хроническая усталость и переутомление.

Рабочие смены давались девушке все труднее и труднее. А учеба…

Прямо холодок прошелся по ее коже при одном упоминании о ней.

«Плохо! Все очень-очень плохо!»

его из своей комнаты, прошла уже целая неделя. И выдалась

повезло его собственным дипломникам и студентам, пишущим

требовательным и непреклонным Юля

распространялась и на

которых стало еще больше. Словом, проблемы у Поповой множились в геометрической прогрессии. Она дважды опоздала на его лекции. Дважды! Буквально на пять-шесть минут, и тем не менее. Учитывая тот факт, что после звонка он принципиально никого в аудиторию не впускал, девушке приходилось буквально умолять его о снисхождении на глазах у всей группы. К счастью, несмотря на всю свою суровость, в конечном итоге

них! — тяжелый вздох. — Пусть

***

остального… после случившегося между ними Каримов потерял к ней

там! С некоторых пор он ее вообще почти не замечал. Общался с ней будто через силу. Сквозь зубы. По необходимости. Держался холодно и отстраненно. Умом Юля понимала, что очень сильно обидела его. Но подойти и извиниться… нет, она не могла. Не могла, даже осознав в какой-то момент, что на самом деле не испытывала отвращения, увидев на себе его сперму. Это было… что-то другое. Примитивное. Чертовски волнительное. И пугающее до дрожи. В тот момент Юля просто растерялась. Переволновалась,

разобраться в самой себе, в своих странных эмоциях, и чувствуя

друг друга избегали. И их

раз, когда он проходил мимо, даже не удостоив ее взглядом. — Ну и пусть! Он меня, вообще-то,

на душе от всей этой ситуации

не могла, что успела так сильно привыкнуть

вопреки логике и здравому смыслу, именно так и

нему скучать! Не должна думать о нем каждую свободную минуту. И во сне его видеть – тоже не должна! Но… почему-то вижу. Почему-то думаю. И скучаю. Черт подери! Что со мной такое? Отчего же так сильно

болтовню своих соседок по комнате, пока собиралась на работу. Вот только мыслями от реальности была

взбодриться из

телефона прервала ее внутренний

фотографию своей

невольно расплылась в нежной

— Сегодня

— Что забыла-то?

Так спросить и забыла! Ты в какое

А в

медок, варенье твое любимое. Тушенку гусиную. Курочку. Уточку. Немного яичек. Грибочки. Картошечку. Нужно забрать, Юля. Там небольшая сумка-то. То есть две.

— Мама!

«мама»?

Я же

и не нужно! А

— Спасибо!

ненаглядная! Ты уж питайся там нормально. Не сухомятничай. Не

Юля все отдала бы сейчас, чтобы оказаться рядом с ней. Чтобы прижать к себе

трубке послышался тяжелый

А затем мама тихо поинтересовалась:

— Дочь, у тебя точно все хорошо? Что-то совсем мне твой голос не нравится!

Отвесив себе мысленного пинка, Попова мгновенно взбодрилась.

— Конечно! Все отлично!

— Чем занимаешься?

— Да вот, на работу собираюсь…

— Юль?

— М-м-м?

— Может, ну ее… эту работу? Уж с голоду не помрешь! Я пока еще в состоянии прокормить своих детей. У нас же все свое. Огород. Подворье какое-никакое. Что ты, в самом деле? Жизнь долгая. Наработаешься еще!

— Мам!

— Мы не видим тебя совсем! Скучаем!

— Мама!

— Нет, самостоятельность – это, конечно, похвально! Но…

— Я тебя люблю!

— Вот и все! — возмущенно. — Поговорили! Слова ей уже не скажи! Сразу «я тебя люблю, но указывать мне не надо»…

— Но я и правда тебя люблю! — рассмеялась Попова.

— Ой, все! Хочешь работать – работай! В кого же ты у нас упрямая такая?

— Ну не сердись!

— Не сержусь я. Не сержусь, — снисходительно. — Во сколько передачку принять сможешь?

— В любое время. Если меня не будет в общежитии, сумки можно подписать и оставить у вахтера. Я заберу их, как только вернусь.

На том и порешили. Попрощавшись с матерью, Юля отключилась.

Сама же в ускоренном темпе продолжила собираться на работу.