Табу на вожделение. Мечта профессора

Юля

Каримов дернулся, как от приличного удара в челюсть. Жесткого и беспощадного. А после недоуменно нахмурился, скрипнул зубами, шумно вытолкнул из себя весь воздух и… замер. Кажется. Ну… по крайней мере, моргать точно перестал. Зато на нее уставился широко раскрытыми глазами. И зыркнул при этом так, будто хотел испепелить на месте – с примесью раздражения и вожделения в потемневшем взгляде. И от того самого взгляда – безумного, убийственного и вконец остервеневшего – у Поповой сердце замерло в груди. Оно почти остановилось, отказываясь гонять кровь по венам. В тот же миг резко захотелось разжать собственные пальцы и отдернуть руку. Ей показалось, будто она прикоснулась к настоящему высоковольтному проводу. Оголенному. Искрящемуся. И буквально вибрирующему от напряжения, от силы тока, бурлящего в нем.

«Боже…»

Невольно вздрогнув, Юля увлажнила свои моментально пересохшие губы.

И с трепетом обнаружила, как сильно у Марата расширились зрачки. Они поглотили своей чернотой почти половину его и без того темной радужки.

Подобное (до жути пугающее) зрелище нашло какой-то отклик в ее душе.

Девушку прямо в жар кинуло. А щеки обожгло болезненным румянцем. Превозмогая дичайшее желание скинуть с себя пиджак (ибо на лбу выступила испарина, а по спине стекла капля пота), она думала об одном:

«Какого черта я застыла? Почему тоже надрывно дышу и таращусь Серпу прямо в глаза? Почему не могу отвернуться? Да что со мной не так?»

Разозлившись на саму себя, Попова шумно сглотнула, но все же отняла руку. Правда, всего на крохотное мгновение. Ведь секунду спустя, собрав в кулак все свое мужество, Юля потянулась к «пострадавшему» глазу Марата Евгеньевича. Ее пальцы безбожно тряслись, сердце трепыхалось за ребрами на пределе возможного, а во рту стало сухо до противной горечи. Но…

«Я должна! Должна! Он не справится сам – здесь нет зеркал!»

— Не вздумай! — сквозь гул в ушах различила хриплый, изменившийся до неузнаваемости голос заведующего кафедрой. Мужчина напряженно вцепился в локотники своего кресла. Да так сильно, что побелели костяшки.

— Я всего лишь… пытаюсь помочь, — отозвалась она еле слышно. Вкрадчиво.

— Похвально! — прилетело в ответ. — Но я не нуждаюсь в чьей-либо помощи!

— А вот мне так не кажется, — нервно хихикнула, осторожно «прицеливаясь».

— Попова! — его яростное шипение эхом отразилось от стен кабинета. — Ты же своими когтищами без глаз меня оставишь! Это не ногти, а… штык какой-то!

«Ой, да какие там когтищи? Обычные ногти. Очень даже средней длины!»

— Тише, Марат Евгеньевич! — будто со стороны Юля услышала свой нежный убаюкивающий шепот. — Просто… не дергайтесь, ладно?

Он ничего не ответил, продолжая прожигать в ней дыры странным взглядом. Но стоило слегка надавить на нижнее и верхнее веко своего «пациента» (исключительно для лучшего обзора), мужчина резко зажмурился.

Его кадык напряженно дернулся. На скулах заиграли желваки.

— Живее! — сухо бросил Каримов, когда вновь открыл глаза.

Послушно кивнув, Попова принялась за дело.

— Посмотрите влево! — руководила процессом. — Теперь… наверх! Вот она! Вижу… ого, здоровенная какая! Это вам за вре… хм, неважно. Сейчас я ее достану, и сразу полегчает. Не волнуйтесь, я все сделаю… очень аккуратно!

Уже спустя секунду Юля потерянно улыбалась, демонстрируя мужчине довольно крупную соринку, прилипшую к подушечке указательного пальца.

— Вот и все…

Профессор ее энтузиазма явно не разделял – в его глазах плескалось безумие.

Оскалившись и скривившись будто от невыносимой агонии, он гневно проскрежетал:

— Нет!

От улыбки на лице девушки не осталось и следа. Лишь тревога.

— Что нет? — переспросила она, обмирая изнутри от волнения.

— Не все! — прозвучало, как приговор.

***

Каримов с грацией хищника поднялся с кресла. Быстро. Стремительно.

Не дав опомниться, он молниеносным движением дернул ее на себя. От соприкосновения с его каменной грудью весь воздух махом вышибло из легких. Зубы противно клацнули друг о друга. Юля изумленно охнула, а Марат тем временем схватил ее за талию и (в одно касание, будто она вообще ничего не весила) поднял высоко над полом, вынуждая взвизгнуть от страха и рефлекторно обхватить бедрами его талию, дабы не упасть.

Мертвой хваткой вцепившись в крепкие мужские плечи, Попова завопила:

— Ай! Ай! Что вы делаете? Только не уроните меня! Поставьте на место!

Профессор заставил ее умолкнуть прямо посреди фразы, опалив щеку своим безбожно горячим дыханием. Тяжелым. Порывистым. А после, издав звук, напоминающий глухой мучительный стон, припал к ее беззащитному горлу.

«Господи…»

Внутри будто водородная бомба взорвалась – так дико загромыхало сердце. Перед глазами все поплыло, и предметы потеряли свои четкие очертания. Низ живота наполнился предательским теплом, его точно пламенем лизнуло. А грудь внезапно потяжелела, сделавшись до одури чувствительной.

С головы до пят покрывшись крупными мурашками, Попова тихо всхлипнула. В тот же момент Каримов усадил ее на свой рабочий стол прямо поверх бумаг и еще плотнее вклинился между разведенных ног.

Подол ее платья предсказуемо задрался, практически полностью обнажая бедра, обтянутые тонким черным капроном. Именно их-то он и стиснул своими ручищами, срывая с губ девушки очередной изумленный вздох. Смутившись, Юля попыталась вернуть ткань на место, спрятаться от его голодного алчного взора, но Марат перехватил ее руки, прижал их к столу и зафиксировал своими ладонями. Уже ничего не понимая, она запаниковала. Собственная реакция на Серпа ужаснула ее не меньше. Пугала до чертиков. Оттого и мозг работал туго. Заторможенно. Прилагая титанические усилия, чтобы вырваться из его тисков, девушка взволнованно пропищала:

— Что вы… что вы творите? Не трогайте меня!

в ответ. Лишь сбившееся дыхание и

мужчина проворно отклонился. В наказание же достаточно больно

из последних сил, она смогла наконец освободить одну руку. Но вместо того, чтобы расцарапать ему рожу, уперлась ей в его тяжело вздымающуюся грудь, намереваясь

ты? — с отчаянием в голосе выплюнул профессор.

— Отпустите! Немедленно!

взгляд глаза в глаза, не мигая. —

лицо, Каримов решительно

так что, Юля? Мне согласиться или

она, заикаясь. — Я же просто помогла вам и… Марат

не слышал. Да и

сокрушенного мужского хрипа,

со стола на пол из-за их

предательского стона.

отключился, как только Серп обрушился

это! Он.

самообладания, девушка протестующе мычала и отчаянно

меньше она сопротивлялась. Марат, точно одержимый, воровато шарил руками по ее телу. Гладил. Щипал. Беспощадно сминал упругую плоть. И в какой-то момент этого безумия Юля поймала себя на мысли, что больше не сопротивляется. Что пылко отвечает на

пока он укладывает ее спиной на столешницу, задирает подол платья до груди, оголяет

удовольствия, промчавшегося по телу, Попова зажмурилась.

как? Как такое произошло? Как я позволила этому случиться? Я ведь ненавижу его! Нужно

по голове. Со

сковал нутро

грудную клетку. Превратил

наваждение спало.

на Каримова широко распахнутыми перепуганными глазами, Юля уперлась руками в его мощные плечи и попыталась оттолкнуть от

— прокаркала

не отреагировал. Никак. Даже не сдвинулся с

забрыкалась как сумасшедшая, вереща

Не прикасайтесь! Не смейте! Марат Евгеньевич… пожалуйста, отпустите! Что с вами такое? Какая муха вас

тирада подействовала на заведующего кафедрой отрезвляюще. Недоуменно хмурясь и тяжело дыша,

хрен! — обронил глухо,

побрел куда-то. Спустя секунду Каримов настежь распахнул окно своего кабинета и вцепился в подоконник с таким лютым бешенством, что бедный пластик жалобно заскрипел под его руками. Не оборачиваясь, он отчеканил тоном холоднее

— Уходи!

— С радос…

— БЕГОМ!

стола. С невероятной скоростью поправила одежду и

***

Господи, как же

в пустынном коридоре, Юля прислонилась спиной к ближайшей стене и обессиленно сползла по ней вниз,

горле стоял

в ладонях. Щеки

собственного пульса закладывало уши. В душе царил бардак. Полнейший хаос. И чтобы успокоиться, взять себя в руки, ей потребовалось несколько мучительно долгих минут. Наконец Попова поднялась, расправила плечи, вздохнула полной грудью и медленно зашагала в сторону лестницы.

как ножи.

глазами картинками проносились недавние события с

Что даже во время самых невинных ласк я не могу расслабиться! А с Серпом вдруг… будто c катушек слетела! Вот идиотка! Что

руках. Уже спускаясь по ступеням, Юля поняла, что

осталась на стуле… в его

и топнув ногой от досады, девушка

хотелось этого, но деваться было некуда – пришлось возвращаться.

дверь и шагнула внутрь. Правда, замерла на пороге, напряженно ожидая реакции профессора

со слухом проблемы? Или

Я просто… Можно

перекинув ремешок через плечо, она собиралась уже «откланяться», но в последний момент заметила бумаги, в беспорядке разбросанные по полу. Испытывая неловкость от того, по какой

сработали рефлексы. Благо справилась

стол аккуратной стопочкой, она вдруг заметила тот заветный документ, от которого у

на отчисление студентов! Вот он! Мне нужно взглянуть

свои истинные эмоции под маской напускного безразличия, Попова схватила листок и пробежалась взглядом по его содержимому. И когда увидела в числе прочих «счастливчиков» имена двух ребят-первокурсников с параллельного потока, ей в буквальном смысле стало нечем дышать – воздух

За что этих учащихся отчисляют с первого курса, да еще и в начале

окно, шагнул к ней и раздраженно вырвал список из ее ослабевших пальцев. После чего

отчисляет! Сами

они –

разве есть до

— Ну скажите!

ли? Жаль расставаться с ними так

— практически взмолилась Юля. —

к месту тяжеленным

— Нет. Коммерция.

в ту же секунду разбились о

от досады, Попова кивнула и

недоуменно уставилась на

красноречивым

Не провоцируй меня больше, если не хочешь

— Но я не…

–

— Да!

«Придурок какой-то! Вот и помогай после этого людям!»

— Отлично! Тогда шуруй отсюда!

Ее не пришлось просить дважды. Озлобленно зыркнув на Серпа, Юля собиралась продолжить свой путь. Но вдруг припомнила кое-что важное.

— А… а вы собираетесь на КВН сегодня? — начала издалека.

— Нет.

— Почему?

— Занят я вечером.

— Вот и я… занята!

— И что это значит?

— Марат Евгеньевич, можно я тоже не пойду на КВН? Пожалуйста! Я очень-очень устала! Последние смены на работе выдались адские! Хочу провести вечер в тишине. В одиночестве. Хочу отдохнуть. Хочу выспаться, наконец!

Каримов надменно скрестил руки на груди. Чем дольше она говорила, объясняла, умоляла, тем злее становился его взгляд. Тем сильнее холодная улыбка напоминала волчий оскал. Тем больше сбивалось его дыхание.

— Мне глубоко фиолетово, чего ты там хочешь, Попова! — прогромыхал он вдруг, угрожающе нависая над ней и больно хватая за локти. — Но держать меня за идиота я не позволю! Лапшу будешь вешать на ветвистые рога своим… оленям! А я прекрасно слышал, какие у тебя планы на сегодня!

— В каком смысле?

— В прямом, Юля! В прямом! — он уже практически рычал. — Ничего не знаю и идти у тебя на поводу не собираюсь! Отменяешь все, посылаешь своих ухажеров лесом и шуруешь на КВН! Ты меня поняла? И упаси Боже, если, позвонив Макарову, я услышу, что тебя там нет! Просто… упаси Боже!

Девушка брезгливо скинула с себя его руки. Затем смело выдержала испепеляющий взгляд преподавателя и с ненавистью выплюнула:

— Да сколько можно повторять: нет у меня никаких ухажеров! А если бы и были, даже не представляю, какое вам-то дело до моей личной жизни?

— Ты заблуждаешься! Развлекайся сколько влезет, пташечка! — холодно. — Твоя личная жизнь меня абсолютно не заботит! Но она не должна мешать твоей учебе! И не будет мешать – это я тебе гарантирую! Уж ты поверь!

«Козел! Козел! Редкостный козел!»

Не помня себя от ярости, полыхающей в груди, Юля взбесившейся фурией выскочила в коридор. И уже там дала волю эмоциям, злобно зашипев:

— Вот ведь… сволочь! Гад!

— У меня со слухом все в порядке, Попова!

— Простите! Планировала послать вас к черту гораздо тише! — ехидно пропела она в ответ и торопливо сбежала вниз по лестнице, громко цокая каблуками.

Продолжая негодовать и мысленно плеваться ядом, девушка покинула здание университета. В сентябре темнело рано. На часах еще не было и семи вечера, а город уже погрузился в глубокие сумерки. Потому-то она и не заметила сразу темную машину, припаркованную на обочине прямо напротив их корпуса. Погруженная в свои переживания, Юля двинулась к пешеходному переходу. Так как на светофоре все еще горел красный свет, она не особо-то и торопилась. Фактически прогуливалась, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Зря, как оказалось. Ей пришлось пожалеть об этом секунду спустя.

«Что это? Что за фигня?..»

Стоило ей отойти от здания университета на добрых сто метров, случилось страшное – с ревом сорвавшись с места, за ней помчался тот самый автомобиль. Сперва Юля растерялась, отказываясь верить в реальность происходящего. Списывала все на собственную трусость и излишнюю мнительность – едва ли кто-то собирался намеренно сбить ее. Но время шло, расстояние между ними стремительно сокращалось, а сбрасывать скорость водитель явно не собирался. Тогда-то страшные догадки Поповой подтвердились окончательно – какой-то сумасшедший несся прямо на нее.

«Ой, божечки… Какого черта я стою на месте как истукан?»

Поддавшись запоздалой панике и примитивным рефлексам, девушка взвизгнула и побежала прочь не разбирая дороги. Сложно объяснить почему, но под действием страха она направилась не на противоположную сторону проезжей части, как собиралась изначально, а к жилым домам, расположенным в непосредственной близости от нее. Напрасно.

Там-то Юлю настигли, фактически преградив путь транспортным средством.

И пока она лихорадочно соображала, что же ей делать дальше в сложившейся ситуации, из машины торопливо выскочили трое парней (все разного телосложения, но все в балаклавах) и угрожающе пошли на нее.

«Нет! Это сон… Сон!»

Ее бедное сердце сжалось в груди до размеров горошины.

Внутри все оборвалось. Покрылось толстой коркой льда.

Голосовые связки точно атрофировались. Язык онемел.

А в венах, казалось, вместо крови бурлил один сплошной адреналин.

Осознав, в какой заднице оказалась, Юля проворно скинула свои туфли на высоком каблуке (они страшно осложняли передвижение), намереваясь дальше бежать босиком. Но эта секундная заминка стоила девушке… свободы. Самый крупный представитель сей троицы не позволил ей улизнуть. Грубо схватив за локоть, он просипел прокуренным голосом:

— Далеко собралась, цыпуля?

— А-а-а-а-а! — завопила Попова не иначе как ультразвуком. Сумка выпала из ослабевших рук на землю. — Помогите! Помоги… м-м-м-м… м-м-м-м!

В то же мгновение незнакомец крепко зажал ей рот и дернул на себя. И сделал это так резко, что у Юли от боли искры из глаз посыпались – он словно наизнанку вывернул ее локтевой сустав. Закричав не своим голосом в его ладонь, девушка принялась вырываться. Озверев, она сопротивлялась, как дикая кошка – брыкалась, царапалась и осыпала остервенелыми ударами своего обидчика. Но совсем забыла, что по ее душу он прибыл… не один.

Явно растерявшись от столь лютой ярости, мужчина раздраженно рявкнул:

— Че стоим, как на смотринах? За дело, парни!

— Нет! — нечленораздельно мычала Юля, из последних сил пытаясь спастись. — Не трогайте меня! Я ничего не сделала! Отпустите! Пожалуйста… Нет!

Но увы. Против троих амбалов у нее не было шансов. Ни единого.

Да и работали они слаженно. Умело. Двое подхватили ее на руки, надежно фиксируя конечности. А тот, первый, продолжал плотно затыкать рот.

Эти ублюдки отработанной, доведенной до автоматизма походкой двинулись к машине и за считаные секунды запихнули Юлю в грязный багажник.

«Неужели это все? — промелькнуло в мыслях, как только над ней захлопнулась металлическая дверь. — Неужели это и есть мой… конец?»

Автомобиль сорвался с места, а Попова вдруг поняла, что никто больше ей не мешает. И она закричала. Так громко и истошно, как только смогла.

Жаль только, ее отчаянный вопль растворился в шуме мотора…