Табу на вожделение. Мечта профессора

Марат

Марат не узнавал себя. Не узнавал собственного голоса.

Последнюю фразу он практически прорычал сквозь зубы, уподобившись какому-то первобытному пещерному человеку. Голодному дикарю.

Попова вздрогнула от неожиданности, а он лишь криво ухмыльнулся.

Потому что злился. Потому что трясло. Потому что был на грани.

На самом краю. В гребаном шаге от пропасти под названием… безумие.

Он не слышал ничего, кроме страшного гула в ушах. Кроме рева своего остервеневшего пульса. Буквально зверея от почти маниакального желания схватить Юлю за шкирку, вытащить из салона, грубо сорвать с нее все до последней тряпки и разложить прямо на капоте, Каримов шумно выдохнул, практически выплевывая воздух из легких. А после, яростно стиснув ладони в кулаки и торопливо спрятав их в карманах брюк (ибо самому себе уже не доверял), медленно попятился назад. Отступил на шаг, предоставляя девчонке небольшое пространство для необходимого маневра. Верно оценив его действия, Юля выбралась наружу, поглядывая на мужчину с опаской.

Однако вместо того, чтобы безропотно подчиниться, она встала прямо напротив и, продолжая прижимать к груди фляжку с коньяком, прошептала заикаясь:

— С вами… все хорошо?

«Она издевается, что ли? Совсем дура? Иди к Артему! Иди… Не нарывайся! Ну, не нарывайся же ты, глупышка! Прошу тебя! Умоляю!»

— Марат Евгеньевич, вы в порядке? — прозвучало вкрадчиво.

И в груди словно зажигательная смесь взорвалась, безжалостно испепеляя плоть. Шумно сглотнув, Каримов отрицательно покачал головой.

«Нет! Будь я в порядке, уж явно не задумывался бы над тем, чтобы пленить тебя на недельку-другую, заперев в своем доме! В своей спальне! Я брежу…»

Напряженно переминаясь с ноги на ногу, Попова заботливо уточнила:

— Я… я могу вам чем-то помочь?

«Можешь, девочка! Только ты и… можешь!»

Каримов ничего не ответил. Предпочел промолчать, дабы окончательно не сорваться. Не слететь с катушек. Но его взгляд – тяжелый, лихорадочный, жадный – был красноречивее любых слов. Он фактически пожирал ее глазами.

И похоже, в какой-то момент до Юли наконец дошел сей молчаливый посыл. Часто-часто задышав, она уставилась на его вздыбленную ширинку со смесью изумления и затаенного ужаса в широко распахнутых глазах.

«Что такое, пташечка? Прикидываешься, будто не догадывалась, что я хочу тебя? Ну надо же! Прямо… святая невинность! Я почти поверил!»

Когда их взгляды вновь встретились, Попова вздрогнула и нервно сглотнула.

Ее ресницы затрепетали, руки затряслись, а щеки сделались пунцовыми.

«Ну, так что? — дикий мысленный гогот. — Помогать будешь или как?»

— Прошу прощения! — раздалось ее тихое невнятное бормотание.

В следующий миг, действуя немного заторможенно, девушка поднесла к губам фляжку с коньяком и залпом опрокинула в себя все ее оставшееся содержимое. На сей раз девчонка даже не поморщилась. Не скривилась.

А после, громко икнув, прижала пустую тару к груди Марата.

— Дичь, конечно, — протянула задумчиво, — но вы правы – согревает отлично!

Не дожидаясь, пока Каримов перехватит фляжку, Юля отстранилась.

Опустевший флакон немедленно свалился к его ногам, повинуясь земному притяжению. Но мужчина даже бровью не повел. Было не до этого.

Не мигая, он следил за тем, как его студентка разворачивается и уходит.

Как усаживается на заднее сиденье автомобиля и захлопывает за собой дверь.

Оставшись снаружи в гордом одиночестве, Марат неподвижно стоял некоторое время. Но пламя, бушующее в крови, никак не утихало.

Требовало выхода. Разрядки. Каменный стояк причинял уже не просто дискомфорт, а самую настоящую боль. И он совершенно не представлял, как выдержит ближайшие тридцать-сорок минут в одном пространстве с ней.

С девчонкой, в присутствии которой его предавало собственное тело.

«Выдохни! Выдохни, черт тебя подери! Нужно успокоиться!»

Не придумав ничего умнее, Каримов обошел автомобиль, открыл дверь с водительской стороны, торопливо схватил пачку сигарет, зажигалку и довольно сухо произнес:

— Прогуляюсь немного! Из машины не выходить – тут могут быть хищники!

— А как же вы? — взволнованно. — Вдруг…

— А меня они не тронут! — заявил раздраженно. — Но ты смело можешь составить мне компанию, если так сильно переживаешь! Развлечемся, пташечка?

— Нет, спасибо. Я останусь с ребенком.

— Разумно!

***

Хлопнув дверью, Марат уверенной поступью двинулся вперед.

Опавшая листва громко шуршала под ногами, пока он удалялся вглубь лагеря. Метров через сто остановился. Наощупь достал из пачки сигарету, подпалил и жадно затянулся, чувствуя легкое головокружение от столь необходимой дозы никотина. Едва приговорив первую, Каримов закурил вторую. Может, и самовнушение, но ему действительно полегчало. Попустило. Возбуждение никуда не исчезло, но стало менее… выраженным.

Менее острым. И чуть менее болезненным. А большего ему и не требовалось.

Простояв так еще некоторое время, Марат направился обратно к машине.

Заглянув внутрь, окликнул девушку уже гораздо спокойнее:

— Юля?

— Да, Марат Евгеньевич?

— Выйди-ка на секунду.

Пока она выбиралась наружу, Каримов открыл багажник и достал оттуда пластиковую пятилитровку, наполненную водой наполовину.

только Попова оказалась рядом,

— Полей!

подчинилась. Мужчина несколько раз омыл лицо и голову ледяной водой, щедро набирая жидкость полными

к

— Вам бы полотенце…

— В бардачке поищи.

будто ветром сдуло. Но к тому моменту, когда Каримов убрал бутыль и закрыл багажник, она вновь стояла подле него и смущенно протягивала небольшое полотенце. Выхватив кусок махровой ткани из ее рук, мужчина быстро привел себя в порядок.

Топай

водительском месте. Возвращая полотенце обратно в бардачок, Марат заметил, что фляжка, недавно брошенная у машины, теперь тоже лежала

Артем. —

безразлично, одновременно поворачивая ключ в замке зажигания. Малой шустро расстегнул молнию на своем рюкзачке и, смущенно улыбаясь, протянул девушке небольшой

она тут

Нет-нет! Что ты? Я

Мне Марат купил, когда мы от бабули возвращались. А потом

Спасибо! Но я правда

Живо взяла у ребенка бургер и съела! — строго прогромыхал Каримов, трогаясь с места. — Ты выпила приличное количество крепкого алкоголя без закуски! Если мои подсчеты верны, последний раз ты питалась не позднее двенадцати часов дня. А сейчас вечер. Хочешь, чтобы тебя

вида Марат

тот момент в детской голове, сложно представить. Но спустя секунду он торопливо запихнул угощение обратно в свой

покачал головой

Тема, что

пускай

я опьянеть! — насупилась Попова. —

А ты останешься у

— Нет, конечно!

Тогда… я сам

грозно нахмурил брови

— М-м-м?

Ведешь себя

сокрушенно выдохнул. С

ей

— Угощайся!

девушка приняла еду

прежде чем приступила к

обязательно заплачу вам за

И получишь по шее в тот

— За… что?

Попова! Просто

Не без удовольствия мужчина наблюдал, бросая мимолетные взгляды в зеркало, с каким аппетитом девушка уминает угощенье.

Евгеньевич, а можно мне зарядить у

Вскоре в его ладони оказался ее

Каримов подключил устройство к

включился. На экране вдруг

С одной стороны, буквально светясь от нежности, ее обнимала Юля. С другой – тот темноволосый паренек, с которым она обжималась первого сентября.

вспомню,

Марат уточнил,

— Мама?

— Да. Моя мамуля.

своих…

В каком смысле?

про парня

потом вдруг салон наполнился звонким

Вы с ума сошли? Это

«Брат… Брат... Брат…»

больно екнуло в груди

взяв себя в руки, Каримов снова ударил

удивленно. — Какой

Юля нежно улыбнулась:

— Родной. Единственный. Младший.

— Надо же…

принять Костю за моего парня? Мы ведь даже

Я –

Выходит, это с ним ты беседовала

Угу! — утвердительно закивала

А потом:

Позвольте разочаровать: один из них – мой брат, второй – бывший парень, с которым после его…

слов на душе стало

Этот хлюпик

и так

лучше

систематически изменял мне с моей единственной подругой. Однажды я застукала их, и правда всплыла наружу. И после этого он надеется, что я прощу его? Каким придурком нужно быть,

ж мать! Как? Как у него член поднялся на кого-то кроме

Не выражайся, Попова.

— Простите!

— Но мыслишь правильно.

знаю. Я просто так

такой тип людей. Им

— Да. Наверное.

с Назимовым

Тяжелый вздох.

С ним у меня все

кишки точно

руль до гребаного остервенения, Марат

— Надеюсь, ты шутишь?

— Почему?

он женат! — отчеканил холодно. — И его покровительство –

чего вы это взяли?

Юля! Ты что, реально

— Не понимаю чего?

— Тебе бежать нужно от Володьки, сверкая пятками! Бежать из его клуба!

И вновь в ответ упрямое:

— Почему?

— Однажды в «Запретный плод» может заявиться какой-нибудь крайне влиятельный человек. Настолько влиятельный, что твой драгоценный Назимов просто не решится ему перечить. Как думаешь, что произойдет, если этому клиенту понравишься именно ты? Не знаешь? Конечно, не знаешь! Но будь уверена, Вова лишит тебя своего покровительства в тот же миг и потребует лечь под другого мужика! Под других! Ты этого ждешь?

— Неправда! — в сердцах воскликнула Юля. — Назимов никогда не поступит так со мной! Он дал мне слово! Он пообещал!

— Ну, дай-то Бог! Дай-то Бог! — криво усмехнулся. — Однако практика показывает – грош цена… такому слову! Не говори потом, что не знала!

Ничего не ответив, девушка с ногами забралась на сиденье, подгибая колени под себя. Скрестив руки на груди, она потухшим взглядом уставилась в окно.

Разговор был окончен. Следующие минут пятнадцать-двадцать прошли в полнейшей тишине. Молчал даже Артем.

Но в какой-то момент Каримов почувствовал его маленькую ладонь на своем плече. Склонившись ближе, мальчуган тихонько прошептал:

— Марат, а почему она спит?

Обернувшись на долю секунды, мужчина обнаружил свою студентку, забывшуюся тревожным сном и скукожившуюся от холода.

От подобного зрелища что-то болезненно заныло в груди.

Плавно притормозив, он так же тихо велел племяннику:

— Дай-ка мне свой плед.

Закопошившись, малец выудил с задней полки теплое покрывало и протянул ему. Недолго думая, Марат расправил его и укрыл им девушку, плотно закутывая ее обнаженные босые ноги. В этот самый момент, испуганно дернувшись, Юля распахнула веки. Вскоре тревога в глазах цвета шоколада сменилась чем-то отдаленно напоминающим задатки благодарности.

— Мы подъезжаем к городу, — пояснил Каримов, возвращаясь в исходное положение, — диктуй свой адрес.

— А можно… высадите меня, пожалуйста, у здания университета.

— Зачем?

Попова смутилась, отводя взгляд в сторону.

— Когда я убегала от похитителей, оставила там свои туфли. Жалко. Мои любимые. Почти новые. Может, они там еще? Может, их не забрали?

Покачав головой, мужчина философски изрек:

— Бабы!

***

Однако, поразмыслив, возражать не стал. Вскоре они оказались на месте.

Выходить ей из машины Марат запретил. По ее наводкам пошел искать сам.

К его удивлению, обувь действительно лежала нетронутой. И эта мелочь осчастливила Юлю не хуже, чем крупный выигрыш в лотерею.

— Адрес! — настойчиво повторил Каримов, вновь сжимая в руках руль.

— Второе общежитие. На Гагарина.

— Хм! — удивленно.

— Что?

— Не думал, что ты в общежитии проживаешь.

— Почему? Я же иногородняя.

— Да. Но… неужели Назимов не раскошелился тебе на съемное жилье?

— С чего вдруг? Он не обязан!

— Узнаю потребителя Володю!

— Он не нравится вам? Вы говорите о нем с таким… презрением.

— Верно!

— А по…

— Закрыли тему!

Спустя еще десять минут Марат притормозил у главного входа в общежитие.

На крыльце оживленно беседовали три студентки старшекурсницы. Всех их Каримов прекрасно знал. Так же, как и они его. Потому-то и уставились на него сквозь лобовое стекло во все глаза, чудом не выронив сигареты.

Торопливо попрощавшись с Артемом, Юля взволнованно обратилась непосредственно к Каримову:

— Спасибо вам! За все!

Не дожидаясь ответа, девушка покинула салон его автомобиля и шаткой походкой направилась в общежитие. Однако на крыльце ее остановили.

У Поповой завязался диалог с этими мартышками. И судя по всему, не особо приятный. Раздираемый любопытством, Марат опустил стекло со своей стороны. Теперь он слышал каждое слово. Но лучше бы и не слышал вовсе.

— Так-так! — писклявым голосом вещала одна из студенток. — Это с какого же перепуга тебя сам Серп до общаги сопровождает? Ты что же… даешь ему?

— За такие слова дать я могу лишь тебе! И исключительно по морде!

— Спокойно, девочки! — вмешалась вторая. — Не кипятитесь!

— Нет, ну пускай просто признает! Чего врать-то, когда попалась?

— Это их личное дело! — пыталась вразумить их третья. — Они взрослые люди!

— Офигеть! Просто офигеть! И как он в постели? Колись, интересно же!

Юля внезапно впечатала в стену самую наглую и самую настойчивую девицу из этой неразлучной троицы, а после угрожающе прорычала:

— Ты хоть изредка думаешь, что ты говоришь? Между нами ничего нет и быть не может! Не выдумывай! Во-первых, он мне ни капельки не нравится! Во-вторых, я его боюсь до чертиков! В-третьих, он мне в отцы годится! А в-четвертых… считай, что мое сердце просто… занято!

Оттолкнув девушку от себя, Попова пулей влетела внутрь, хлобыстнув дверью напоследок. А Марат сидел точно пришибленный, пытаясь переварить услышанное. Горько усмехнувшись, он яростно шибанул по рулю. Но облегчения данное действо не принесло. Напротив. От неуемного бешенства грудную клетку распирало. Злость требовала выхода.

— Шершнева! Маклакова! Сурикова! — рявкнул громко. — Жду завтра всех троих у себя в кабинете! Обсудим в красках мою личную жизнь! А между делом – ваше выселение из данного общежития!

— Ма…Марат Евгеньевич…

Не желая ничего больше слышать, Каримов сорвался с места.

Но в памяти ядовитой занозой засели слова Поповой.