Табу на вожделение. Мечта профессора

Юля

«Первая. Вторая. Третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Седьмая…»

Они ехали молча уже минут семь-восемь. Будто намеренно игнорируя ее присутствие, Каримов сосредоточился исключительно на дороге.

А Юля, пытаясь занять себя хоть чем-то, бесцельно считала автобусные остановки, мимо которых они проносились по ночному городу, и все никак не решалась заговорить. Странное дело, стоило им оказаться наедине, и от ее храбрости, он ее буйного темперамента не оставалось… ничего.

Она ощущала себя жертвенным ягненком, находясь в его обществе.

Слабым. Безвольным. И… слегка сумасшедшим. Почему? Да потому что до боли стискивала руки в кулаки, лишь бы только сдержаться. Лишь бы побороть в себе странное желание накрыть своей ладонью его ладонь.

Ту самую, которой он переключал рычаг коробки передач.

Большую. Грубую. Сильную. Испещренную крупными венами.

«Упс! Остановки! Восьмая… Девятая… Черт подери! Что я здесь делаю?»

Чудом не рассмеявшись вслух от нелепости ситуации, Юля тяжело вздохнула. Задумчиво покачала головой и в упор уставилась на Марата. Будто почувствовав ее взгляд, мужчина сжал губы в тонкую линию и крепче стиснул руль. Так крепко, что на пальцах побелели костяшки.

— Спрашивай! — буркнул недовольно, вновь вернувшись к созерцанию дороги.

После продолжительного молчания его голос звучал немного глубже и ниже, чем обычно. Он отзывался в ней странным трепетом. Предательской дрожью, невольно промчавшейся вдоль ее напряженного позвоночника.

Шумно сглотнув, Юля все же собрала мысли в кучу:

— Куда вы меня везете? — поинтересовалась на удивление спокойно.

Каримов как-то странно хмыкнул. Вскоре стало ясно почему.

— Когда садилась ко мне в автомобиль, тебя это не заботило! — бросил язвительно. — А теперь вдруг стало важно?

Насупившись, Попова зыркнула на профессора исподлобья:

— Да, теперь стало важно! Я хочу знать, куда мы направля…

— А что, если ко мне домой? — прозвучало тихо, вкрадчиво. — Что ты сделаешь в этом случае? Выскочишь из машины на полном ходу?

Она не смогла ответить на вопрос. Оказалась слишком шокирована перспективой провести ночь в его доме. Чувствуя, как от волнения замирает сердце и немеют пальцы даже на ногах, девушка уставилась на мужчину широко распахнутыми глазами. Заметив ее реакцию, Серп рассмеялся.

Но в том смехе не было и капли веселья. Лишь горечь и… сожаление.

— Что такое? — саркастически удивился. — Не хочешь ко мне?

Прикусив губу, Юля отрицательно замотала головой:

— Не хочу…

— Зря! — поцокал языком Каримов. — Мой дом не идет ни в какое сравнение с твоим пристанищем! А уж кровать – с твоей и рядом не стояла!

— Мягкая?

— Нет! Жесткая!

— В таком случае… чем же она лучше моей?

— Едва ли твоя кроватка имеет такой же крутой ортопедический матрас.

— Оу! — Юля машинально увлажнила свои пересохшие губы и тут же почувствовала на них его взгляд. Цепкий. Дьявольский. Напряженный.

Он смотрел так, будто прямо сейчас… поцеловать ее хотел. Дико хотел.

Он прямо пожирал ее своими глазами. И от одной лишь подобной мысли Попову кинуло в жар. Пришлось даже немного опустить стекло со своей стороны, чтобы остудиться. Чтобы хоть немного проветрить мозги.

— Звучит соблазнительно, — промямлила смущенно.

— А на деле проверить слабо?

— Проверять не собираюсь. Просто… поверю вам на слово.

— Как пожелаешь! — раздраженный, явно недовольный вздох. — В общежитие так в общежитие.

— Угу. Если вам несложно…

Ничего не ответив, Марат резко вывернул руль влево и направил свой автомобиль по совершенно противоположному маршруту.

И все бы хорошо. Но стоило ему произнести одно-единственное слово – общежитие, – как девушка вновь напряглась, вспоминая произошедшее.

Страх вполне реальных последствий навалился на нее тяжким грузом.

Мысли тоже особым спокойствием не отличались:

«Ох, Тоня, Тоня… вот это мы с тобой встряли! Страшно представить, чем все аукнется для нас! Как бы вообще из общаги не выгнали…»

Взывая к последним крупицам своего здравомыслия, Юля тихо обронила:

— Марат Евгеньевич…

— М-м-м?

а что теперь будет?

понял, о чем идет речь. Уголки его рта едва заметно

ответом почему-то не спешил. Молчание затянулось.

от него хоть что-то, он все же

решил еще. У тебя есть какие-то особые пожелания на этот

— Есть!

—

прекрасно понимаю, что вы примете меры. Это неизбежно. И в какой-то степени даже правильно, с точки зрения

— Но?

хочу, чтобы всем стало известно, кто

— Пытаешься Муравьеву защитить?

Вы же вынудили ее признаться и подставить нас всех! Вы надавили на

светофоре и посмотрел на нее в

ты? — раздался его мягкий зомбирующий

— Что – я?

— Ты не боишься?

— А должна?

оставив ее вопрос без ответа. Юля зябко поежилась, обхватывая себя руками и едва сдерживая внутри стон разочарования. Не клеился у них разговор. Никак не клеился. Оба

Я обдумаю твою просьбу, — спустя

Попова лишь смиренно

***

своей припадочной

минуты, чтобы сообразить, о ком

спрашивает о Кристине и

плечо, Юля отрицательно

— Нет.

с ней о встрече и выманить на нужную территорию – в клуб. И вновь не

Почему? — в голосе Каримова появились

взглядом своего профессора. — Большая учебная нагрузка.

понимающе хмыкнул и

этим. Я

сей раз Попова оставила его замечание без ответа. Выразительно посмотрев на Марата, она демонстративно

разум. Отравляли

ты сказал, что Илья поступил правильно, когда променял меня на нее! Ты был на ее стороне! На их стороне! И даже не извинился за свои слова! А теперь как ни в чем не бывало советы мне раздаешь? Советы, которые по-прежнему касаются меня и Кристины. А еще планируешь превратить мою жизнь в кромешный ад, лишив меня возможности хоть куда-то вернуться после работы! Да… да пошел ты со своими

гневно рыкнул мужчина. — Понимаю твои чувства, но я такого не говорил! Научись меня слушать,

уставилась на Каримова, с запоздалым раскаянием осознав,

его! Открытым текстом. Ну, все! Он

– дышать стало нечем. Сердце пропустило удар, а потом зашлось в груди с запредельной скоростью. Пытаясь хоть как-то исправить

— Я… я…

он, задумчиво вглядываясь вдаль. — Неважно, что я ощущал в тот момент. Неважно. Я

веря в реальность происходящего,

что?

— отозвался

как реагировать на его заявление, она часто-часто

слова, чтобы тоже попросить у

из головы,

куда-то возвращаться после работы. Все

ее голос сделался

мере

нет, вы… а как же я…

— сурово. — И внятно

точку, пытаясь в первую очередь выровнять дыхание. Но спустя пару минут, настойчиво игнорируя комок в

не понимаю! Какое вам-то дело до меня и

вредит твоему здоровью и твоей учебе!

что может действительно навредить моей учебе – отсутствие этой самой работы! — ощетинилась Юля. — Я не знаю, что вы задумали, но у вас ничего не получится, Марат Евгеньевич! Назимов при всех пообещал мне, что ни при каких обстоятельствах

Серп. — Но

подбородок. — Боитесь,

прогромыхал мужчина, припечатав ее к месту разъяренным взглядом. — Очень боюсь, что Назимов не сможет защитить тебя! Что однажды все выйдет из-под контроля, и тебе придется перетрахаться с половиной клуба! Ты этого

— Марат…

девочка! Тема закрыта!

Юлю почти заколотило. Но она нашла в себе силы

Не подливать масло в

сумочки телефон с наушниками и демонстративно вставила их в свои уши. Включив любимый

справлюсь! Я

А следом:

сможет! Я ведь совсем забыла про Тоню! Про ребят. Про окно. Про свое проживание в общежитии, которое теперь…

от гнева взгляд, Юля поняла: он готов повесить ее прямо на этих наушниках – с такой ненавистью мужчина взирал на ни в чем не повинный ядовито-розовый провод. Сокрушенно вздохнув, она вынула динамики из ушей и убрала обратно в сумку

не могу! — прохныкала жалобно. —

ругался!

Почему тогда смотрите так,

внезапно улыбнулся. — Какая

***

ее кожа мгновенно покрылась

Внезапно Юля поймала себя на мысли, что уже некоторое время неотрывно смотрит на губы своего профессора, невольно вспоминая вкус его поцелуев.

«Кажется… это было целую вечность назад! Целую чертову вечность!»

Действуя будто под гипнозом, Попова отстегнула ремень безопасности. Что собиралась делать, сама толком не понимала. Но испытывала просто дикую потребность придвинуться к этому мужчине ближе. Так близко, чтобы было возможно ощутить аромат его духов. От необдуманных поступков и до безобразия странных порывов Юлю спасло лишь одно – Каримов остановил автомобиль у главного входа в ее общежитие. Они приехали.

«Господи! — стыд опалил сознание. — Совсем с ума сошла!»

Почувствовав себя так, будто в разгар знойного летнего дня внезапно угодила в глубокий родник с ледяной водой, Попова выскочила из машины точно ужаленная, бросив напоследок короткое:

— Спасибо!

Однако, в этот раз Серп вышел следом за ней.

— Стоять! — велел грозно. Так грозно, что девушка не просто остановилась на месте, а развернулась и торопливо засеменила обратно. К нему.

— Да, Марат Евгеньевич?

— Я тебя отпускал?

— Но я подумала…

— Подойди! — хрипло. — Ближе!

С бешено колотящимся сердцем Юля подчинилась.

Встала совсем рядом, в полной мере ощущая на себе его подавляющую ауру.

— Показывай! — Марат кивнул на старое пятиэтажное здание.

— Что показывать?

— Сиськи, Попова! Свои охрененные сиськи!

— А? — ошарашенно.

Взирая на нее, как на конченую дуру, мужчина пояснил:

— Окно, Юля! Окно, через которое ты планируешь попасть внутрь!

Деваться было некуда. Ссутулившись под гнетом обстоятельств, Попова повела профессора за угол. Туда, где практически отсутствовало освещение.

Туда, где не было установлено ни одной камеры видеонаблюдения.

Туда, где пролегала их студенческая «дорога жизни».

— Вот! — ощущая себя предательницей, указала на нужную комнату.

Каримов скрестил руки на груди. Даже в темноте Юля видела, как гневно сверкали его глаза. Наконец спустя пару секунд напряженного молчания мужчина произнес… с обманчивой нежностью в голосе:

— Здесь высоко для твоего роста!

— Да нет. Не очень.

— Как ты забираешься?

— Обыкновенно!

Угрожающе нависая над ней, Серп повторил почти по слогам:

— Как. Ты. Сюда. Забираешься?

— Парни помогают, — призналась осторожно. — Подтягивают. Подсаживают.

— Подсаживают? — кривая усмешка. — Значит, прикасаются к тебе?

— Ну а… как иначе-то?

— То есть, — Марат накрыл ее плечи своими ладонями и скользнул вниз. По рукам. К запястьям. — Они трогают тебя здесь?

Юля задрожала от его близости. От жара, исходящего от его тела.

— Да! — прокаркала пересохшим горлом.

Каримов переместил ладони на ее талию. Крепко сжал.

Почти больно. Ревностно. По-хозяйски.

— Здесь?

Веки налились свинцом. Увлажнив губы, Попова подтвердила:

— Да!

В тот миг, когда он жадно смял пальцами ее ягодицы, Юля готова была безвольно повиснуть у него на шее. Особенно когда мужчина прохрипел:

— И здесь тоже?

Набрав воздуха в грудь, девушка зажмурилась и выпалила на выдохе:

— Нет! Здесь меня трогаете только… вы…

— Бл*дь! — процедил сквозь зубы профессор и с размаха впечатал Юлю в свое мощное жесткое тело. — Бл*дь, девочка!

Он тяжело дышал. Рвано. Надрывно.

И трясло его, похоже, ничуть не меньше. Однако, будто цепляясь за последние крохи самообладания, Каримов отстранился.

Мертвой хваткой вцепился в ее ладонь и, ничего не объясняя, поволок за собой.